суббота, 16 ноября 2024 г.

Пачынаецца ўсё з любві... Яўгенія Янішчыц


    Евгения Янищиц родилась 20 ноября 1948 года в крестьянской семье в деревне Рудка (ныне Пинский район)

      В середине 60-ых годов стихи Янищиц печатают центральные газеты. Про неё начинают говорить на самых писательских верхах. Девушка стремительно становится на поэтическое крыло и приобретает неслыханную популярность.


    В одной из газет имя поэтессы попадается на глаза курсанту журфака Львовского политического училища Сергею Понизнику. В начинающую поэтессу он влюбляется по одной публикации – и раздобыв в редакции адрес, едет знакомится с Янищиц.  Он попросился на ночь, переночевал, оставил свои фотографии, написал: «Сённяшней і будучай Жэне». 

В день той самой встречи между молодыми людьми и вспыхнула первая искра! Впереди будут годы переписки, чувства на расстоянии и любовь до гроба.



Раиса Боровикова, писательница, подруга Евгении Янищиц:

Раптам – раз, і ты адчуваеш: Божа, я ж закаханая. Да мяне вось прыйшло… Адзіны твар перад сабою ўвесь час бачыш.

    В 1968 году, уже будучи студенткой БГУ, поэтесса вновь встречает того самого Сергея Понизника. К тому времени мужчина уже работал военным корреспондентом и служил в 120-ой гвардейской дивизии в Уручье. Он частенько наведывался к девушке в общежитие. Через какое то время Сергея переводят в Чехословакию.

 Снова письма летят в оба конца.

Эти письма – уникальны. Их никогда не публиковали, а в руках держали лишь единицы. 

В одном из таких писем Панизник делает любимой женщине предложение руки и сердца.

Надежда Поджарова, графолог:

Очень хорошо друг друга дополняют: она любит быть на виду, он любит быть в тени. В каких-то ситуациях, где нужно чего-то добиться, пробиться – это на себя возьмёт женщина. А там, где нужна холодная голова и расчёт – это возьмёт на себя мужчина.  


    Любовь или крест на всю жизнь? В эту, казалось бы, безупречно написанную сказку про любовь не верил только один человек.

Татьяна Гончарик, племянница Евгении Янишчиц:

Бабушке он не понравился сразу. «Чего он тебе не понравился? Красавец». «Вот не легло мне до души. Нет и всё».

Лидия Савчук:

Ён ваенны быў. А яна кажа: «Ты будзеш ездзіць, як цыганы, з месца на месца».  А яна начудзіла: «Калі за Панізніка не пайду, то, увогуле, ніяк не пайду».

    И всё же свадьба состоялась, причём трижды!


    Пышное торжество, о котором тут же поспешила сообщить пресса, прошло 19 августа 1971 года в Минске. Поздравить молодых собрался весь культурный бомонд страны. И неудивительно: оба – именитые и статусные поэты. В ЗАГСе пару ждал ещё один сюрприз – их брак здесь стал двухтысячным по счёту.


Светлана Колядко:

У рэстаране «Журавінка» запрошаных было больш за 100 чалавек.

У якасці сватоў прысутнічалі Ніл Гілевіч, Язэп Семяжон.  

Оксана Безлепкина-Чернякевич, литературовед, кандидат филологических наук:

Іх вяселле было падзеяй свецкай хронікі. Гэта не было характэрна для таго часу. Гэта была незвычайная падзея.

Любовь Олизаревич, жительница д. Велесница, соседка Евгении Янищиц:

Свадьба гремела, людей столько было в зале. Встаёт и поздравляет: «А ты Понизник – не будь подлизник. Раз любишь Женю, так расти кишеню».



Татьяна Гончарик:

Вам не передать словами, какая она была. Она настолько счастливая была, что, вообще. Здесь, у бабушки – человек около 100 вместил вот этот дом.

В тот день гуляла вся деревня. Уже после праздника жених и невеста посадили два дерева – в знак вечной любви.

Первая берёзка вскоре засохла – и уже тогда многие посчитали это дурным предзнаменованием. Через несколько десятков лет не стало и второй.  

Владимир Суббот, журналист:

Марыя Андрэеўна расказвала: «Мы прыехалі і бачылі – адна бярозка яшчэ расла, а другая была зломана».

Я кажу: «Зламалася бярозка адна – напэўна, лёс нечы». І гэта, напэўна, так сімвалічна.

Погостили молодые и на родине жениха – в посёлке Ковгуры, а медовый месяц провели в Юрмале. Вскоре после него молодой супруг вынужден был вернуться на службу в Чехословакию. Янищиц, не раздумывая, поехала за ним. Так начался недолгий период её заграничной и счастливой жизни. 

Светлана Колядко:

Яна не магла ўладкавацца, быў яшчэ такі перыяд азнаямлення з Чэхаславакіяй, Прагай. Гэта было ўсё весела, да пэўнага перыяду. Але ж пачынаюцца празаічныя такія будні.

Тамара  Овсянникова:

Яна казала, што: «Спазнала толькі я азы кахання, але і ў ім няшчаснай не была».

Уже через несколько месяцев Евгения Янищиц сообщила мужу радостную весть – семью ждет пополнение. И тут же засобиралась на родину, к маме. 14 ноября на свет появился мальчик. Первенца назвали Андреем. Целый год поэтесса живёт на две страны. Летом 1973 года, когда мальчик окреп, женщина возвращается к мужу в Чехословакию. Но всё это время тоскует по родине, и без конца пишет. Времени на творчество совсем мало – быт, семейные хлопоты и неустроенность тревожат поэтессу как никогда.

Раиса Боровикова:

Паэты, хаця вельмі часта сустракаюцца з натхненням, але яны вельмі зямныя жанчыны, жывуць зямнымі клопатамі і турботамі.

Сергей Понизник, видя состояние жены, просит о переводе в Минск. Руководство даёт добро. И летом 1973 года семья в полном составе возвращается в белорусскую столицу.

Сюрпризом для молодой семьи стала служебная квартира. Правда, долгожданное новоселье мало что изменило. В отношениях пары начинаются проблемы. Семейное счастье дало крен.

Светлана Колядко: 

У якасці галоўнай праблемы называюць, усё ж такі, тое, што, калі яны былі ў Чэхаславакіі, атрымалі ў падарунак 5 залатых манет. І прывязлі гэтыя манеты ў Беларусь.

Для маладой сям’і гэта было на ўзроўні дзяржаўнага злачынства. Сяргея Сцяпанавіча пачалі вазіць на допыты.

Несколько лет допросов и парткомовских разборок. За проступок перед государством Понизника выгоняют из партии, лишают звания, снимают погоны. Он попадает в список так называемых подозрительных элементов. А успех и слава Янищиц на этом фоне, как будто, ещё больше подчёркивали его собственные провалы. Быть плохим мужем рядом с умницей-красавицей – женой – было непозволительно. Брак уже ничто не могло спасти. В 1976 году состоялся громкий развод.

Надежда Поджарова:

Женщина может обвинять мужчину в том, что он неэмоциональный, сухой, недостаточно любит, недостаточно проявляет чувства. А мужчине она может казаться подавляющей, доминантной, что она слишком много от него хочет.  

Впрочем, это – лишь одна сторона медали. Стало ли это основной причиной горького расставания? Или за этим стоит что-то или кто-то ещё? О чём Евгения Янищиц не рассказывала даже самым близким? Эту тайну она унесла с собой в могилу.

В одном лишь уверены литературоведы и друзья – даже после расставания она ни на минуту не переставала любить.

Хоть, в общем-то, через всю её поэзию прослеживаются чувства и любовь к этому человеку.


по материалам канала СТВ


Пачынаецца ўсё з любві... Яўгенія Янішчыц


Ты пакліч мяне. Пазаві.
Там заблудзімся ў хмельных травах.
Пачынаецца ўсё зь любві,
Нават самая простая ява.
І тады душой не крыві
На дарозе жыцьця шырокай.
Пачынаецца ўсё зь любві —
Першы посьпех і першыя крокі.
Прыручаюцца салаўі,
І зьмяняюцца краявіды
Пачынаецца ўсё зь любві —
Нават ненавісьць і агіда...
Ты пакліч мяне. Пазаві.
Сто дарог за маімі плячыма.
Пачынаецца ўсё зь любві.
А інакш і жыць немагчыма.

* * *
Прыедзь у край мой ціхі, Тут продкаў галасы, Тут белыя бусліхі I мудрыя лясы. Хапае на Палессі I сонца, і вады. I што ні двор — то песня, Што вёска — то сады. Па травах светла-шызых Мы пройдзем ля ракі, Дзе, мыючы бялізну, Вядуць сваё жанкі. I будзе песня спета Пра шчасце і бяду I будзе падаць лета У гуллівую ваду. Прыедзь у край мой ціхі, Тут продкаў галасы. Тут белыя бусліхі I мудрыя лясы * * * Помню, помню праз гады, Спеўная ваколіца: «Выпі, золатца, вады, Сэрца супакоіцца». Да крынічнай, спакайной — Сцежкі-птушкі вольныя. Трыццаць вёснаў за спіной, А ці ўсе спакойныя? Мне дарогі не пытаць, Сонейка высокага. А як жа стану суцяшаць Ў горы сябра-сокала? Ды, вядома, як тады Ты мяне, ваколіца: «Выпі, золатца, вады, Сэрца супакоіцца». Мама падрэзала косы Быццам палын у пракосах, Частая сівень імжыць. Мама падрэзала косы — Стала іх цяжка насіць. Вёрсты смылелі даўгія, Доўгія ночы — на ўздых. Доўгія косы тугія, Ой, на плячах маладых! Пылам іх, горам накрылі Скруха, вайна і крыжы. Доўгія косы любілі Два, што ў магілах, мужы. Сталіся зімамі вёсны, — Ані жаўронка ў палях. Мама падрэзала косы — Як укароціла шлях. Любоў мая ... Вы без мяне ляцiце, самалёты. Вы без мяне iмчыце, цягнiкi. ...Любоў мая, ты песня, i маркота, I спелы бор, i вольны гон ракi. Балючы век. Надвор'я перамена: Яшчэ лiсток не ўпаў – а снегапад. Ды скрыпачка з дзесятага калена Пяе ў душы на блаславёны лад. Усё вастрэй – раднi маёй прагалы, Агеньчык дрогкi з мамiных акон. Ды зазвiняць вясельныя цымбалы I жаркiм вокам гляне у сэрца конь. Пяе вiхор, пяе лiсток апалы, Пяе зямля курганняў i удоў. Любоў мая, ты скрыпка i цымбалы, I шаргункi – над грывамi гадоў. * * * Падманваю сябе, свой дзень пусты, — Нібыта міска стравы ў ліхалецце. Пішу не вершы я — пішу лісты, Пяро макнуўшы ў думнае дасвецце. Яснее зрок, але у цемнаце Заходзіцца бязгучным рэхам сэрца. Загойваю сябе на той вярсце, Дзе нам з табой не доліла сустрэцца. Стаміўся ад уражанняў паэт. Маленькі сын ад чэрствасці хварэе. Крыжы трывожнай памяці! А свет... Завалы кніг! А людзі не дабрэюць. Дрыготкія лаўлю агні вачэй, Якія свецяць толькі мне, здаецца. Падманваю сябе, пакуль яшчэ Цыганка-рыфма плача і смяецца. * * * З зялёнага Палесся, З празрыстае ракі Хадзем са мною, песня, Праз шумныя вякі. I я, як ты, балесны Парыў ў сабе нясу. Ступай са мною, песня, На камень і касу. Якім балючым сказам Маўчаць паданні дрэў? Са мною, песня, разам Пакутуй і мудрэй. За покрывам туману, За сіверам завей, Калі ўпаду, не ўстану, — Ідзі адна далей! Гавары са мной па-беларуску Будзе слоту абвяшчаць прагноз, Лістабой учыніць ператруску. Песьняй, што расчуліла да сьлёз Я прыму цябе па-беларуску. Краю бесславёнага дачка, Дзякуй лёсу, маю не ў нагрузку — Зорны крыж Мацея Бурачка... Ты ўва мне прызнаеш беларуску? Сто разоў шукай другой красы, А тым больш што сьвет даўно ня вузкі! ...Ды калі ты не бязродны сын — Гавары са мной па-беларуску! Час — вар'ят, шалёнае таксі. Толькі ўсё ж ня мысьлю я аб спуску. Кажаш, што магілы зарасьлі? Памаўчы са мной па-беларуску. * * * Было. Былі. Была! Мне маска не да твару. Я тая, што прайшла Трагедыяй пажару І жар сухой верстф да сэрца прытуліла, Хоць за сабой масты Усе – начыста! – спаліла. У полымной журбе, Дзе шлях с вачэй знікае, Я тая, што цябе З усіх вятроў чакае. Як град шалена б'е Нібыта травы косіць. ...Я тая, што у цябе Палёгкі не папросіць.




Балада калодзежа Ветлым сонцам ці шчасцем сагрэта? Што прымчаў мяне – дзякуй, цягнік! Упляло ў маю косаньку лета Сіняй Ясельды пекны каснік. Поўна ўцехі. І песень даволі. Боль струшу з ацяжэлых павек. Сіўку-бурку гукну ў чыстым полі! – Выйшаў з поля дзівак-чалавек. "Што шукаеш? – спытаўся нядобра. – І гукаеш каго праз гады?". Хлеб дастаў ён са зрэбнае торбы І не даў мне напіцца вады. "Лунь, – кажу, – а дзівак вы, дый годзе". Пасміхнуўся ў адказ мне стары. Ой жа доўга шукала калодзеж – Напаткала аж цэлыя тры. Першы мохам аброс. А ў другога – Памуцілася памяць да дна. А праз трэці пралегла дарога, Як па Луні сівым – даўніна.

* * *


Верш Балада вернасці Да вас бяжыць знаёмая дарога, Да вас вязу няпэўны свой настрой. А вы адкуль з такою дабрынёй I да мяне, і да майго малога? Лаўлю ласкавы поціск вашых рук, Што загрубелі ад работы трошкі. А ці вядома пачуццё разлук Вам, неразлучным аж да самай дошкі? Адкуль у вас пагэтулькі святла?.. Ды схамянуся, тут не трэба словы. Ў маім сяле яшчэ на паўсяла Жывуць з вайной заручаныя ўдовы. I па начах яшчэ ім страшна спаць, Гартаць жыцця пражытага старонкі. I незваротным промнем зіхацяць На пальцах скамянелыя пярсцёнкі.







Комментариев нет:

Отправить комментарий